Бангладешский блогер-атеист Асиф Мохиуддин находится в тюрьме с 3 апреля за «оскорбление религиозных убеждений».
Официальные обвинения и суд все еще ожидаются. Постановление суда об освобождении его под залог в связи с ухудшением здоровья наконец было выдано, но еще не вступило в силу.
Ниже мы публикуем одну из последних публикаций в блоге Асифа перед его заключением.
Блог был первоначально опубликовано на бенгальском языке на Mukto-Mona.com, которые также предоставили этот английский перевод, сделанный Allachalaina. Мукто-Мона описывает Асиф Мохиуддина как известного «одного из самых откровенных блоггеров-атеистов и гуманистов в Бангладеш. Его статьи, в которых резко критиковались религиозные догмы, фанатизм и суеверия, а также его политическая активность, включая протесты в Университете Джаганнатха, разозлили правительство». , ознаменовало начало угроз, которые он получил от фундаменталистов».
Опубликованный 8 марта 2013 года, это был его последний пост в Mukto-Mona Banglablog под заголовком «এখনো বিষের পেয়ালা ঠোঁটের সামনে ত ুলে ধরা হয় নি, তুমি কথা বলো!», или «Говори, чашка болиголова еще не настала». твои губы". Пост содержит несколько графических изображений ниже.
Говори, ибо чаша болиголова еще не на твоих устах
Асиф Мохиуддин. Перевод Аллахачалины.
Той ночью я ехал на работу, чтобы начать длинную ночную смену. Я ехал на трехколесном транспортном средстве и издали увидел трех мужчин, стоящих у ворот моего офисного здания, что не было таким уж необычным зрелищем. Поэтому, не обращая на них особого внимания, я пошел платить за проезд трехколеснику. Я смотрел на них спиной. Затем внезапно сзади я почувствовал удар молотком по затылку. Это было чрезвычайно больно и изнурительно. Прежде чем я успел обратить внимание на эту боль, я почувствовал, как мертвая хватка крепко сжала мою голову. Сразу после этого я почувствовал на спине кучу ножевых ранений. Террористы обычно не могут скрыть волнения во время нападения, обычно ругаются и кричат. Но эти террористы были исключением, они все делали в полной тишине, не говоря ни слова, даже подписи «Аллаху Акбор».
К тому времени я уже перенес град ножевых ранений и мачете в спину и шею. Каждый из этих ударов был направлен вертикально вниз на мое тело с очевидной целью вонзить весь нож внутрь. Позже от моего врача я узнал, что две раны на моей шее были самыми серьезными; один глубиной 6 сантиметров, а другой 4 сантиметра; оба из них не доходили до моего спинного мозга всего на полдюйма.
«Все мое тело и место, где произошло нападение, были полностью залиты кровью»
Тем временем мужчина, державший меня мертвой хваткой, пытался перерезать мне горло. Я понимал, что если он успешно перережет мне сонную артерию, у меня не будет шансов. И это понимание, наверное, заставило меня дать отпор. Я задействовал всю силу своего тела и вырвался из мертвой хватки, отбивая нападавших. Один из нападавших вернулся и ударил мачете мне в живот, но, к счастью, мне удалось увернуться. Потом поняв, что я тоже буду отбиваться, нападавшие разбежались и убежали в темноту. В этом нападении очень важно отметить то, что нападавшие вовсе не были грабителями; они пришли не за моим мобильным телефоном, планшетом или кошельком; они просто пришли ради моей жизни. Это наблюдение подтвердило мои подозрения, что это было нападение исламистов.
Все мое тело и место нападения были полностью залиты кровью. У меня было сильное кровотечение; тем не менее, я изо всех сил старался не упасть в обморок. Я понял, что должен жить. Это явное желание жить затмило мое ощущение боли и травм. Через минуту или две из ближайшего магазина подошла пара мужчин. Я попросил одного из них найти мои очки, которые я потерял во время нападения. Вернув очки, я спросил одного из них, где находится ближайшая больница. К счастью, рядом с главной дорогой, совсем рядом, была небольшая клиника. Побуждаемый вышеупомянутым «чистым желанием жить», я побежал в эту клинику.
«к моему шоку и удивлению, я обнаружил, что никто ничего не сделал»
Войдя в клинику, я крикнул: «Я теряю кровь с ужасающей скоростью, пожалуйста, остановите мое кровотечение, иначе я умру». Но, к моему шоку и удивлению, я обнаружил, что никто ничего не сделал, а скорее сказали мне дождаться прибытия полиции и что они смогут лечить меня только в присутствии полиции. Не знаю, наверное, они подумали, что я преступник какой-то, попавший в уличную драку, или что-то в этом роде! Так или иначе, наконец прибыла полиция и промыла мои раны. В клинике решили, что мои раны нужно лечить хирургическим путем. Итак, меня перевели в ближайшую больницу Монсур Али, хирургическое учреждение. По дороге в больницу я позвонил своей сестре и коллеге-блогеру Баки Биллаху и Ананье Азад и сообщил им, что на меня напали.
Новость о нападении на меня сразу же была опубликована в блоге «Где-то». Некоторые блоггеры собрались в больнице Монсур Али. Я видел, как блоггер Шарат разговаривал по мобильному телефону и отчаянно плакал. Также там были Селим Анвар, Махбуб Рашид, Шафиул Джой, Аниндья, Ананья Азад и мой племянник и зять. Врачи зашили раны на моем теле степлерами. Однако две раны на шее были слишком глубокими, чтобы их можно было зашить. Я помню, как врач засунул палец в эти раны, чтобы оценить глубину раны, и сказал: «Наверное, мы не сможем спасти этого пациента, потому что рана настолько глубока, что в нее может поместиться весь мой палец». ! Врачи решили перевести меня в более крупную больницу — больницу Медицинского колледжа Дакки. Мы ждали скорую помощь. Ананья Азад отчаянно плакала и вдруг от волнения поцеловала меня по-братски. В ответ я изо всех сил старался улыбнуться ему.
Наконец приехала скорая помощь, мы сели и поехали. Мой племянник Аниндья пытался не дать мне заснуть и крепко держал мою голову руками. Позже я узнал, что это касается моего спинного мозга, который подвергается значительному риску, если дорожные неровности и вибрация машины скорой помощи могут повредить мой спинной мозг, что приведет к необратимому параличу частей или всего моего тела. К этому времени мои сестры Миму, Мони, Чанда, Чандана и Муму добрались до больницы Медицинского колледжа Дакки, ожидая нашего прибытия.
Наконец мы прибыли в больницу Медицинского колледжа Дхака и обнаружили уже там Монируддина Топу, Фарука Васифа и Махбуба Шакила. Они договаривались и готовились к нашему приезду. Там я впервые встретил доктора Имрана. Он сказал мне, что регулярно читает мои статьи и, узнав из Facebook новости о том, что меня зарезали, поспешил в больницу, чтобы навестить меня.
«Меня беспокоило, выживу я или нет»
Меня отправили в рентген-кабину. Когда я вернулся оттуда, в моей больничной палате собралась небольшая толпа людей. Я не могу точно вспомнить успокоительные, но там были Махбух Рашид, Бабу Ахмед, Таосиф Хамим, Бадхан Шапнякатхак и многие другие. Несмотря на сильные успокоительные, я пытался прислушаться к их разговору, чтобы понять серьезность своего состояния. Меня беспокоило, выживу я или нет. Разговор, который я услышал, был не очень позитивным. Осознание того, что существует значительная вероятность моей смерти, внезапно заставило меня почувствовать, что мне нужна сигарета. Этой маленькой толпе я небрежно сообщил о своем предполагаемом последнем желании. Но, к сожалению, никто, похоже, не очень-то стремился исполнить мое последнее предсмертное желание; «Сигарета» почему-то казалась им довольно странным и совершенно неприемлемым предсмертным желанием!
Прежде чем начать мое лечение, врачи должны были получить форму согласия, подписанную моей сестрой, которая была моей следующей заинтересованной стороной. В этой форме прямо указано: если в результате моего лечения моя смерть закончится не в результате какой-либо преступной или медицинской халатности, а в результате вполне естественной цепочки событий, то врачи не могут быть привлечены к юридической ответственности. После этого доктор Пратап, еще один блогер-врач под псевдонимом «инкогнито» и женщина-врач начала мое лечение. Во-первых, это была первоначальная оценка моего состояния здоровья. И здесь палец доктора Пратапа в перчатке снова проник в две глубокие раны на моей шее. Это было крайне больно, потому что моя шея к тому времени сильно воспалилась и опухла. Я кричал от боли и слышал свои леденящие кровь крики, как я позже узнал, Бабу Ахмед и мой племянник Гималаи потеряли сознание возле моей больничной палаты. Результат первоначальной оценки вновь оказался не очень оптимистичным. Поэтому врачи заставили мою сестру подписать еще одну форму признания, в которой говорилось, что мое состояние здоровья особенно уязвимо, и хирургическое лечение имеет значительную вероятность привести к моей смерти. Представляю, как трудно было моей любимой сестре подписать такую форму! Вскоре после первоначального осмотра меня перевели в хирургическую палату и снова ввели успокоительное. Последнее, что я помню перед тем, как потерять сознание, — это тревожные взгляды доктора Имрана, доктора Пратапа и той женщины-врача, льющиеся на меня.
Утром, когда я пришел в себя, мне сообщили, что ко мне пришла моя возлюбленная, однако ее не пускают, она ждет снаружи. В тот раз я был очень слаб, но изо всех сил кричал: «Позволь ей войти». Она вошла, отчаянно плача, и взяла меня за руку. Это был тот момент, когда я наконец понял, что моя жизнь спасена; Я не умру, не в этот раз! Чтобы закрыть мои раны, потребовалось 70 швов. Катетеры были установлены повсюду в моем теле. Я был под наркозом, сильно дезориентирован и, разумеется, чрезвычайно слаб. И все же я чувствовал себя таким же отдохнувшим, как всегда, когда моя девушка была рядом со мной.
«Я никогда не терял веры в человечество и никогда не потеряю»
Мне помогли многие друзья и доброжелатели, которым я могу сказать огромную благодарность. В какой-то момент моего пребывания в больнице я обнаружил, что койка позади меня в палате, где я находился, была свободной. Я не мог понять, как койка в самой загруженной больнице Бангладеш может оставаться свободной. Я никогда не знал, кто это был, но позже я узнал, что какой-то добрый самаритянин заплатил за это свободное место и позаботился о том, чтобы оно оставалось свободным, чтобы мне не пришлось делить больничную палату с кем-то еще! Я никогда не терял веры в человечество и никогда не потеряю – люди, которые напали на меня с единственной целью убить меня, были людьми. С другой стороны, мужчины, которые проводили все свои бессонные ночи, присматривая за мной, усердно трудясь, чтобы спасти мою жизнь, молясь и плача, тоже были людьми. Фактически, этот бесконечный поток любви к ним — это то, что вырвало мою душу из черных тисков смерти и снова вернуло ее на живую землю, всегда красочную. Их было бесчисленное множество: миряне, блоггеры, доброжелатели и кто угодно! Некоторые из них приходили и разговаривали со мной, плача; а некоторые другие пришли посмотреть, что я еще жив и дышу, стояли вдалеке и так и остались стоять, не говоря ни слова. Я не могу вспомнить всех из-за амнезии, вызванной анестетиками. Но я знаю, что вылечившись, когда я увижу их снова, мне будет трудно найти подходящие слова, чтобы выразить им свою благодарность; Я знаю, что ни одно слово не могло бы подойти, ни одного слова! В какой-то момент врачи и медсестры были вынуждены сказать, что если не почти смертельные раны, то этот бесконечный поток посетителей и доброжелателей меня убьет; ибо их было тысячи. Эта большая толпа посетителей также заставила их совершенно ошибочно предположить, что я, должно быть, какой-то очень влиятельный человек, которым я, конечно, не был!
Хотя мне помогало много друзей; но, к сожалению, какой-то другой орган не был таким любезным и дружелюбным! Одна из самых тиражируемых ежедневных газет под названием «Протом Ало», претендующая на звание прогрессивной ежедневной газеты, весьма тактично не включила мое имя в одну из своих новостных заметок, посвященных премии «Немецкой волны». Хотя они опубликовали имена других победителей, они не опубликовали мое имя, несмотря на то, что я был лауреатом премии. Они также опубликовали новость о том, что на меня напали как на простое «ограбление» в противовес «нападению исламистских фундаменталистов». Также они опубликовали эту новость в одном из наименее посещаемых уголков газеты, в отличие от заголовков на первой полосе. В такой стране, как Бангладеш, быть откровенным атеистом, кажется, не очень хорошая идея!
«Блогеру Раджибу Хейдеру повезло не так, как мне»
На меня напали, но мне повезло, мне не пришлось умирать. Но блоггеру Раджибу Хейдеру повезло не так, как мне. Позднее в том же месяце на Раджиба было совершено нападение. Ему было перерезано горло, нападавшие покинули его лишь обеспечив его смерть. Эти бессмысленные нападавшие на Раджиба не имели с ним ссоры, они даже не знали его. Тем не менее они решили напасть и убить его, потому что считали, что его писания каким-то образом бросают вызов и угрожают всемогущему положению Аллаха и единственной истинной религии, называемой Ислам! Они полагали, что на этот вызов следует ответить ножами и мачете ради святой цели защиты всемогущего Аллаха и самой святой религии Ислама. Хотя они верят, что Аллах всемогущ, вездесущ и всемогущ, они все равно полагают, что он нуждается в некоторой защите от литературных нападок невинного писателя, который пишет против того, что он считает фанатичным, неправильным и ядовитым. Хотя оружием этого предполагаемого нападения Раджиба на их всемогущего бога было не что иное, как ручка и бумага; оружие, которым эти глупые воины Аллаха решили противостоять этому нападению, было гораздо опаснее, а именно ножи и мачете. Они перерезали Раджибу горло, произнеся «Аллахо Акбор». «Бог велик» и думали, что тем самым они успешно защитили Аллаха и Ислам от очень, очень ужасной угрозы! И что это были за угрозы? Ну и какие-то статьи, написанные откровенным атеистом, не желающим рассказывать, как ему следует прожить свою жизнь! Однако, если моя реакция после этих ужасных новостей станет «безумной, варварской, невежественной», на меня будут указывать пальцем; мою реакцию сочтут более оскорбительной, чем сам акт перерезания горла Раджибу, и как я могу не чувствовать ярости, как не чувствовать себя беспомощным; как любой здравомыслящий человек не может?
Я не знаю, подвергнутся ли на меня еще раз нападению. Пока все предполагаемые списки, опубликованные исламистами, содержат мое имя, вполне возможно, что на меня снова нападут. Хумаюн Азад однажды сказал: «Говори, ведь чаша болиголова еще не на твоих прыжках». Поэтому я буду говорить, буду писать, пока я жив, пока чашка болиголова не будет поднесена к моим губам.
«Я никогда не блокирую ни одного религиозного фундаменталиста на своем Facebook… двери размышлений никогда не должны закрываться»
Для меня смерть – это очень естественная вещь. Поэтому я готов принять это настолько естественно, насколько смогу. Прошли годы с тех пор, как я начал писать против религиозного фундаментализма. В этой долгой борьбе у меня появилось много друзей, товарищей; вполне естественно, что они также нажили много врагов. Я неоднократно видел, как идеологическая вражда переходила в личную. Я тоже могу стать жертвой этой отвратительной вражды. Я умею воспринимать критику и умею уважать свободу слова каждого человека. Вот почему я никогда не блокирую на своем Facebook ни одного религиозного фундаменталиста, хотя они очень часто угрожают мне смертью и обзывают. Я делаю это, потому что считаю, что двери размышлений никогда не должны закрываться, а призывы встать на путь прогресса никогда не должны быть преграждены. Если я заблокирую их на своем Facebook, если я запретю им читать то, что я пишу, то, вероятно, они навсегда останутся лишенными того самого призыва, который, я считаю, каждый человек должен услышать и на который должен ответить. У меня нет ненависти к людям, которые пытались меня убить. Это потому, что я знаю, что они не знают, что делают, они бессмысленны, по крайней мере, на данный момент. Их учили и обучали таким образом, им промыли мозги, заставив их ненавидеть и убивать. Предстать перед судом и наказать моих покушавшихся на убийство – это не первое, чего я хочу. Я скорее хочу, чтобы эта бессмысленная практика идеологической обработки и «промывания мозгов» когда-нибудь была отменена. Только когда это произойдет, я буду считать, что мои покушения на убийство были наказаны и справедливость восторжествовала.
У меня есть скромная просьба ко всем вам. Я не знаю, как долго я смогу выжить в этой борьбе с религиозным фундаменталистским фанатизмом. Однако, если я упаду, пожалуйста, убедитесь, что никто не заявит, что я когда-либо был теистом или что я когда-либо в любом случае уважительно относился к любым суеверным убеждениям среднего возраста, широко известным как религия. Я не хочу, чтобы меня победили суеверия, с которыми я боролся всю свою жизнь, даже после своей смерти. Я не хочу никаких похорон или каких-либо религиозных служб после моей смерти. Я прожил свою жизнь со своими идеалами и хочу умереть с ними тоже; Я не хочу, чтобы смерть разлучила меня с идеологией, которую я отстаивал всю свою жизнь всеми своими усилиями. Я всегда открыто выступал против пассивности. Я не хочу, чтобы смерть исказила мое истинное лицо в какую-либо сравнительно более политкорректную и общеприемлемую форму. Я тот, кем был всегда, и хочу остаться таким даже после своей смерти.
«Я очень люблю эту планету. И поэтому борюсь за нее и готов умереть за нее»
И, пожалуйста, убедитесь, что мой труп передан в дар медицинской школе. Мои глаза, почки и все остальные органы, подлежащие трансплантации, будут пожертвованы людям, которые в них больше всего нуждаются. Что может быть радостнее мысли о том, что мои умершие глаза позволят слепому снова увидеть, мое умершее сердце будет перекачивать кровь в артерии больного человека? Я хочу, чтобы остальная часть моего тела, кости и мышцы были переданы в дар медицинской школе, чтобы тамошние ученики могли освоить хирургию, делая надрезы на моей умершей коже. Я никогда не верил в рай и ад. Я скорее верил в Землю, планету, на которой мы все стоим. Я очень люблю эту планету. И поэтому я борюсь за это и готов умереть за это, потому что это так, как я всегда мечтаю. В этой тяжелой битве я не хочу сдаваться и не хочу отступать.